Багуат-Гета, или БесѢды Кришны съ Аржуномъ, 1788 г. БесѢда 2

Кришна, видя его проникнута сокрушеніемъ, видя ліющійся изъ глазъ его потокъ слезъ и сердце глубокою печалію стѣсненное, говорилъ ему слѣдующее:

Откуда, о Аржунъ! нашла на тебя, стоящаго на полѣ сраженія, сія буйная и мужу несвойственная слабость? Сіе постыдно, противно должности {Противно должности, -- должности воина.} и есть основаніе безчестія. Не предавайся сей слабости, ибо она непристойна такому человѣку, каковъ ты. Изгони презрительную слабость сію изъ сердца своего и ободрись.

О Кришна! не уже ли долженъ я рѣшиться сражаться стрѣлами моими въ семъ полѣ съ Бешмою и Дрономъ, паче Всѣхъ людей почтенія моего достойными? Лучше желалъ бы я искать пропитанія, скитаясь по всему міру, нежели быть убійцею моихъ наставниковъ, которымъ долженъ я толь глубокимъ почитаніемъ. Истребивъ таковыхъ друзей, каковы они, пріобрѣлъ бы я владѣніе, богатство и забавы, ихъ кровію оскверненныя. Не вѣдаемъ, что будетъ лучше, мы ли побьемъ ихъ, или они насъ; ибо тѣ, по убіеніи которыхъ и я жить не желаю, суть сыны и поколѣніе Дритараштры, выступившіе противъ насъ. Сострадательное свойство мое преодолѣвается страхомъ грѣха.

Скажи мнѣ по правдѣ, что мнѣ дѣлать надлежитъ. Я ученикъ твой; наставь же меня, питомца своего, въ моей должности: ибо предписанія должности {Предписанія должности, -- должности воина, противоположныя предписаніямъ общихъ нравственныхъ должностей.} смущаютъ разумъ мой, и я не вижу ничего, что могло бы смягчить скорбь мою, всѣ мои способности изсушающую, хотя бы надлежало за то получить царство всея земли безъ совмѣстника, или владычество надъ воинствами небесными.

Аржунъ, сказавши сіе Кришнѣ, и объявивъ, что не хочетъ онъ сражаться, умолкъ. Кришна, улыбаясь, говорилъ печальному Князю, посредѣ двухъ войскъ стоящему, слѣдующее;

Ты скорбишь о недостойныхъ оплакиванія, хотя мысли твои и суть мысли мужей мудрыхъ. {Мужей мудрыхъ, -- Пандитовъ, или толкователей закона, либо въ пространнѣйшемъ смыслѣ тѣхъ, которые посредствомъ размышленія достигли степени совершенства, называемой Гнанъ, или вдохновенной мудрости.} Мудрый не скорбитъ ни о смерти, ни о жизни. Никогда не было того, чтобъ я и ты и всѣ Князи на землѣ не существовали. И никогда не престанемъ существовать. Душа какъ въ семъ смертномъ видѣ находитъ младенчество, юность и старость, такъ и въ будущемъ видѣ найдетъ она подобное. Кто твердо сему вѣритъ, тотъ не смущается ничѣмъ, что бы ему ни случилось. Чувствительность способностей производитъ жаръ и холодъ, удовольствіе и скорбь, которыя приходятъ и удаляются, и суть преходящи и непостоянны. Сноси ихъ терпѣливо, о сынъ Баратовъ! ибо мудрый мужъ не смущающійся ими, и для котораго скорбь и удовольствіе суть, едино, сотворенъ для безсмертія. Существо только воображаемое не имѣетъ бытія; но дѣйствительное чуждо несуществованія. Проникающіе въ начала существъ, видятъ цѣль всякаго существа. Научись, что сотворившій всѣ вещи невредимъ, и что никто не можетъ разрушить существа неисчерпаемаго. Симъ тѣламъ, покрывающимъ души, которыя въ нихъ обитаютъ, и которыя суть вѣчны, невредимы и всякое понятіе превышаютъ, опредѣлено быть конечными существами. И такъ, о Аржунъ, рѣшись сражаться! Человѣкъ мнящій, что душа убиваетъ, и тотъ, кто думаетъ, что душа разрушена быть можетъ, оба равно обманываются; ибо она ни убивать, ни убита быть не можетъ. Она не такое существо, о которомъ бы можно сказать, что оно было, начинаетъ быть, или нѣкогда будетъ; ибо она есть существо нераждаемое; она древна, постоянна и вѣчна и не можетъ разрушена быть въ семъ смертномъ ея видѣ. Человѣкъ вѣрящій, что сіе существо невредимо, вѣчно, неизчерпаемо и нераждаемо, какъ можетъ думать, что оно можетъ кого либо убить, или допустишь быть убито? Какъ человѣкъ скидаетъ съ себя старую одежду и новую надѣваетъ, такъ и душа, оставляя старые смертные виды, переходитъ въ иные новые виды. Оружіе ее не разсѣкаетъ, огонь не сожигаетъ, вода не повреждаетъ и вѣтръ не изсушаетъ; ибо она неразсѣкаема, несожигаема, невредима: и неизсушима: она вѣчна, всеобща, пребывающа постоянно, неподвижна; она невидима, непостижима и неизмѣняема. И такъ вѣря, что она такова, не долженъ ты скорбѣть. Но хотя бы ты вѣрилъ, что она навѣки рожденна и вѣчно пребываетъ, или думалъ, что она умираетъ купно съ тѣломъ, однако оплакивать ее причины не имѣешь. Смерть опредѣлена всѣмъ существамъ подверженнымъ рожденію, и возрожденіе опредѣлено всѣмъ существамъ смертнымъ. И такъ не должно тебѣ скорбѣть о томъ, что неизбѣжно. Древнее состояніе существъ неизвѣстно; настоящее только явно; а будущее ихъ состояніе не можетъ быть открыто. И такъ почто смущаться тебѣ таковыми вещами? Нѣкоторые почитаютъ душу чудомъ, и нѣкоторые говорятъ о ней, а другіе слушаютъ ихъ съ удивленіемъ; но никто изъ нихъ не знаетъ ее, хотя они и слышали ея описаніе. Сей духъ не можетъ разрушиться въ смертномъ видѣ, въ которомъ онъ обитаетъ, а по тому печалиться о всѣхъ сихъ смертныхъ тебя недостойно. Обрати взоры свои на частныя должности твоего состоянія, и усмотришь, что тебѣ неприлично трепетать. Воинъ изъ поколѣнія Кшатри, не имѣетъ высшей должности, какъ сражаться. По желанію своему находишь ты врата небесъ отверстыя предъ тобою. Толь славныя сраженія достаются только любимымъ небесами воинамъ. Но естьли ты не хочешь исполнить званія твоего и одержать побѣду, то пренебрежешь должность и честь свою и учинишь преступленіе. Родъ человѣческой говорилъ о славѣ твоей, что она безконечна и неизчерпаема. Слава человѣка почтеннаго въ міръ простирается далѣе разрушенія тѣла его. Полководцы воинствъ почтутъ страхъ причиною удаленія твоего съ поля сраженія, и ты будешь презрѣнъ тѣми, которыми пріобыкъ ты быть Почитаемъ. Непріятели твои будутъ говоришь о тебѣ выраженіями недостойными, будутъ унижать храбрость твою и способности: что можетъ быть страшнѣе сего? Естьли будешь убитъ, преселишься въ небеса; естьли побѣдишь, міръ въ награду получишь. И такъ, о сынъ Кунти! ободрись и рѣшись сражаться. Почитай удовольствіе и прискорбіе, выигрышъ и потерю, побѣду и уронъ, за едино. И уготовься къ сраженію. Въ противномъ же случаѣ учинишься преступникомъ въ высокой степени. Такъ долженъ ты разсуждать на полѣ сраженія.

Разсужденіе твое основано на умозрительныхъ ученіяхъ Санкгйа-Састры; но внемли, каково оно въ практическомъ ученіи, которое принявши, оставишь ты предѣлы дѣйствія {Предѣлы дѣйствія. -- Индійцы думаютъ, что всякое дѣйствіе тѣла, какъ доброе, такъ и злое, ограничиваетъ душу смертнымъ рожденіемъ, и что вѣчное спасеніе, которое они называютъ Мукти, можетъ пріобрѣтено быть единственно только посредствомъ совершеннаго пренебреженія всѣхъ подлунныхъ вещей, или, что то же самое, согласно съ ученіемъ Кришны, посредствомъ удаленія всякой надежды награжденія за свои дѣла. Они говорятъ, что такое награжденіе можетъ состоять только въ краткомъ наслажденіи нѣкоторымъ мѣстомъ въ небесахъ, которое они называютъ Сваргъ; ибо человѣкъ единственно дѣлами своими не можетъ достичь совершенства, подверженъ будучи смѣшенію добра и зла, всаженному въ составъ его.}. Самая малая часть сея должности освобождаетъ человѣка отъ великаго страха. Въ семъ (въ практическомъ ученіи) одно только разсужденіе; но оно опредѣленнаго свойства, а разсужденія оныхъ (умозрительныхъ ученій); основанныхъ на неопредѣленныхъ началахъ, суть безконечны и многія имѣютъ вѣтви.

Люди съ ограниченными познаніями, находящіе удовольствіе въ противорѣчіяхъ Ведъ, зараженные мірскими похотями и предпочитающіе преходящее наслажденіе небомъ вѣчному въ ономъ поглощенію, утверждая, что нѣтъ инаго награжденія, произносятъ распещренныя изреченія, для пріобрѣтенія чрезъ то мірскихъ богатствъ и увеселеній, учреждаютъ безчисленные и многоразличные обряды, и обѣщаютъ награжденія за дѣла въ сей жизни, рѣшительное мнѣніе людей прилѣпленныхъ къ богатствамъ и увеселеніямъ, и которыхъ разсудокъ совращенъ симъ ученіемъ, не основано на зрѣломъ разсужденіи и размышленіи. Предметы Ведъ суть троякаго свойства. {Предметы Ведъ суть троякаго свойства. -- Толкователи не согласны въ подлинномъ значеніи сихъ словъ. Но какъ Веды учатъ тремъ различнымъ системамъ религіи, то вѣроятно, что оныя касаются до сего обстоятельства.} Но ты будь свободенъ отъ троякаго свойства; будь свободенъ отъ двойственности, и стой твердо на пути истины. Будь свободенъ отъ заботы и печали, и обращай умъ свой къ существамъ духовнымъ. Богомудрый человѣкъ находитъ во всемъ собраніи Ведъ столькожъ употребительнаго, сколько въ водоемѣ чрезъ край водою наполненномъ.

Побудительныя твои причины да будутъ въ самомъ дѣлѣ, а не въ слѣдствіи онаго. Не будь однимъ изъ тѣхъ, которымъ надежда награжденія служитъ побудительною причиною ихъ дѣйствій. Не трать жизнь свою въ бездѣйствіи: исполняй свою должность, удаляй всѣ мысли о послѣдствіи, и не пекись объ окончаніи, каково оно ни будетъ, добро или худо; ибо такое равнодушіе называется Йогъ {Йогъ -- Въ языкѣ Санскритъ нѣтъ другова слова, которое можно бы было толковать столь многоразлично, какъ сіе. Первое его значеніе есть: связаніе или соединеніе. Также означается имъ напряженіе (application) тѣла, или ума. Но въ сей книгѣ употребляется оно вообще какъ богословской терминъ, и означаетъ напряженіе души въ духовныхъ дѣлахъ и отправленіе богослужительныхъ обрядовъ. Слово Йоге, набожный человѣкъ, есть одно изъ производныхъ отъ онаго словъ. Естьли подъ словомъ набожность будутъ разумѣть исполненіе должностей религіи и созерцаніе Божества, то оно вообще будетъ служить къ выраженію смысла оригинала, а слово набожный будетъ служить къ выраженію производныхъ отъ помянутаго термина словъ.}. Дѣйствіе ниже употребленія мудрости {Мудрости. -- Вездѣ, гдѣ употребляется въ семъ переводѣ слово мудрость, надлежитъ разумѣть вдохновенную мудрость, или познаніе божественнаго естества. Въ оригиналѣ означается сіе словомъ Гнанъ, или какъ оно пишется, Йнанъ.}. И такъ ищи прибѣжища въ единой мудрости; ибо сожалѣнія достойные и нещастные по тому только нещастны, что заботились о слѣдствіи. Мужи истинною мудростію одаренные не заботятся о добрѣ или злѣ въ семъ мірѣ. И такъ старайся получить такое употребленіе разума твоего, ибо сіе употребленіе въ дѣлахъ есть драгоцѣнное искусство.

Мудрые мужи, удалившіе всѣ мысли о плодахъ дѣлъ своихъ, освобождаются отъ цѣпей рожденія и переходятъ въ страны вѣчнаго блаженства.

Когда разсудокъ твой одержитъ верьхъ надъ мрачною слабостію твоего сердца, тогда получишь ты все познаніе, которому когда либо научались, или которое достойно быть изучаемо. Когда разумъ твой, ученіемъ въ зрѣлость приведенный, неподвижно утвердится въ созерцаніи, тогда пріобрѣтетъ онъ истинную мудрость.

О Кришна! какой есть отличительный знакъ такого мудраго и постояннаго мужа, утвердившагося въ умозрѣніи? По чему можно узнать сего мудреца? гдѣ онъ живетъ? Какъ онъ поступаетъ?

Человѣка называютъ утвердившимся въ мудрости, когда онъ оставляетъ всякія вожделѣнія, вкрадывающіяся въ его сердце; когда онъ самимъ собою щастливъ, въ самомъ себѣ доволенъ. Душа его не смущается въ нещастіи; онъ бываетъ благополученъ и доволенъ въ щастіи, и онъ чуждъ тоски, страха и гнѣва. Такой мудрый мужъ называется Муни. Того человѣка мудрость утверждена, который во всемъ бываетъ безъ страсти, и который добро и зло принимаетъ, не радуясь первому и не унывая при другомъ. Мудрость его укоренилась, когда онъ подобно черепахѣ, можетъ всѣ свои члены сжимать и удерживать ихъ отъ обыкновеннаго ихъ употребленія. Голодный человѣкъ пренебрежетъ всякой иной предметъ, кромѣ удовлетворенія своему аппетиту; но когда онъ познаетъ Всевышняго, то пренебрежетъ и оный. Мятежныя чувства силою увлекаютъ сердце и того мудраго мужа, который силится ихъ удерживать. Вдохновенный человѣкъ, уповающій на меня, можетъ ихъ усмирить и быть щастливымъ. Человѣкъ покорившій себѣ страсти свои, имѣетъ истинную мудрость.

Человѣкъ слѣдующій склонностямъ чувствъ заботится о нихъ. Отъ сея заботы происходитъ страсть, отъ страсти гнѣвъ, отъ гнѣва буйство {Буйство. -- Въ оригиналѣ Мога, что значитъ смятеніе способностей, произходящее отъ послѣдованія качествамъ началъ организованной матеріи.}, отъ буйства поврежденіе памяти, отъ лишенія памяти лишеніе разсудка, отъ лишенія разсудка лишеніе всего. Человѣкъ имѣющій умъ удобный къ управленію онымъ, наслаждающійся чувственными предметами покоривши уже всѣ свои способности волѣ своей и освободившись отъ гордости и злобы, получаетъ высочайшее блаженство. Въ семъ блаженствѣ родится ему освобожденіе отъ всѣхъ его печалей, и какъ умъ его бываетъ въ покоѣ, то мудрость течетъ къ нему отвсюду. Человѣкъ не слѣдующій сему не имѣетъ мудрости, или силы созерцанія. Человѣкъ не способный мыслишь не имѣетъ спокойствія. Какоежъ щастіе можетъ радовать того, кто спокойствія не имѣетъ? Сердце, слѣдующее повелѣніямъ мятежныхъ страстей, мещетъ разсудокъ, подобно, какъ буря малую ладію въ ярящемся Окіанѣ. И такъ человѣкъ могущій удерживать всѣ свои страсти отъ безпорядочныхъ ихъ вожделѣній одаренъ истинною мудростію. Такой человѣкъ бдитъ только въ ночь, когда все къ покою уклоняется, въ ночь времяни. Созерцающій Муни спитъ только въ день времяни, когда все бодрствуетъ.

Тотъ человѣкъ, котораго страсти входятъ въ сердце его подобно, какъ воды вливаются въ Окіанъ невоздымающійся отъ того, получаетъ блаженство, а не тотъ, кто веселится своими похотями. Тотъ человѣкъ, который, удаливши всѣ плотскія похоти, живетъ не имѣя безпорядочныхъ вожделѣній, безъ высокомѣрія и свободенъ отъ гордости, получаетъ блаженство. Сіе есть прилѣпленіе къ Богу. Человѣкъ пріобрѣтшій такое ввѣреніе себя Всевышнему не заблуждается; и въ самый часъ смерти, естьли получитъ оное, соединится съ безплотною натурою Брамы.