Бхагавад-гита

("Божественная Песнь")

Глава 2
Санкхья-йога

1.   Отчаяние Арджуны
2.   Санкхья-йога
3.   Йога действия
4.   Йога жертвы Брахмо
5.   Йога отречения от действий
6.   Йога самообуздания
7.   Йога знания и осуществление Его
8.   Йога вечного Брахмо
9.   Йога царственного знания и царственной тайны
10.   Йога силопроявления
11.   Йога созерцания вселенской Формы
12.   Йога благоговейной любви
13.   Йога распознавания между полем и познавшим поле
14.   Йога освобождения от трёх гун
15.   Йога высочайшего Духа
16.   Йога распознавания асурической и божественной участи
17.   Йога троякого подразделения веры
18.   Йога отрешения

Строфы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72

Аудио 2-ой главы Гиты на русском языке — в буквальном переводе Б. Л. Смирнова (со вставками перевода О. Н. Ерченкова) Аудио 2-ой главы Гиты на русском языке — в буквальном переводе
Б. Л. Смирнова, 15.3 МБ; (купить бумажную книгу)

Гл. 2 Гиты ("Багуат-гета") в переводе А. А. Петрова, 1788 г.

Гл. 2 Гиты в переводе А. А. Каменской и И. В. де Манциарли, 1914 г.

Перевод В. Г. Эрмана:

«Йога рассуждения»

Санджая сказал:

2.1. Ему, чей взор застилали слезы, жалостью столь одолеваемому, павшему духом, такое слово молвил Губитель Мадху.

Перевод Б. Л. Смирнова

Бхагавад-гита – обложка издания в переводе Б. Л. Смирнова
Санкхья-йога

Санджая сказал:

Ему, охваченному состраданьем, с полными слёз глазами,
Скорбному, Мадхусудана тогда молвил слово.
Перевод В. С. Семенцова

Бхагавад-гита – обложка издания в переводе В. С. Семенцова
Глава 2

Санджая сказал:

И когда потрясенный Партха
так сидел, проливая слезы,
преисполненный состраданья, –
ему молвил Убийца Мадху.
Перевод А. Ч. Прабхупады (2006 г.)

Изменения, внесённые в английские издания
"Бхагавад-гиты как она есть" с 1972 по 2009 гг.

Бхагавад-гита как она есть – обложка третьего русскоязычного издания, 2006 г.
Краткое изложение "Бхагавад-гиты"

Санджая сказал: Увидев, что Арджуна охвачен состраданием и скорбью, а глаза его полны слез, Мадхусудана, Кришна, произнес такие слова.



Преславный Господь сказал:

2.2. Откуда нашло на тебя в затруднении это уныние, неподобающее благородным, отрешающее от неба, ведущее к бесславию, о Арджуна?

        śrībhagavānuvāca:
kutastvā kaśmalamidaṃ viṣame samupasthitam | 
anāryajuṣṭamasvargyamakīrtikaramarjuna ||


Шри-Бхагаван сказал:

Как у тебя в беде такое смятенье возникло?
Оно для арийца позорно, лишает блаженства, к бесчестью ведёт, Арджуна.
Благой Господь сказал:

Что за слабость ничтожная в битве
овладела тобой, сын Притхи?
Она в рай не ведет – к позору! –
тебе, арию, не подобает.
Верховный Господь сказал: О Арджуна, как могла эта скверна одолеть тебя? Такое поведение недостойно того, кто знает истинную цель жизни. Оно приведет человека не в рай, а к бесславию.



2.3. Не поддавайся слабости, о Партха, она тебя недостойна. Отринь жалкое малодушие и воспрянь, о каратель врагов!

klaibyaṃ mā sma gamaḥ pārtha naitattvayyupapadyate | 
kṣudraṃ hṛdayadaurbalyaṃ tyaktvottiṣṭha paraṃtapa ||


Малодушию не поддавайся, Партха, это тебя недостойно!
Покинув ничтожную слабость сердца, восстань, подвижник!
Малодушию не поддавайся,
не твое это дело: ты воин!
Жалость жалкую сердцем оставив,
встань на битву, Врагов Губитель!
О сын Притхи, не поддавайся унизительному малодушию. Оно не подобает тебе. Вырви из сердца эту постыдную слабость и воспрянь, о герой, карающий врагов.



Арджуна сказал:

2.4. Как буду я в битве слать стрелы в Бхишму и Дрону, о Губитель Мадху, в обоих, поклонения достойных, о истребитель врагов?

        arjuna uvāca:
kathaṃ bhīṣmamahaṃ sāṅkhye droṇaṃ ca madhusūdana | 
iṣubhiḥ pratiyotsyāmi pūjārhāvarisūdana ||


Арджуна сказал:

Как в битве сражу я стрелами Бхишму и Дрону, Мадхусудана?
Их, достойных почтенья, супостатов губитель?
Арджуна сказал:

Разве смог бы я Бхишму и Дрону,
столь достойных и чтимых старцев,
вот из этого лука стрелою
убивать, о Убийца Мадху?
Арджуна сказал: О покоритель врагов, сразивший демона Мадху, могу ли я выпускать стрелы в людей, подобных Бхишме и Дроне, которых я должен боготворить?



2.5. Уж лучше жить милостынею в этом мире, только не убивать старших, благородством великих. Убив же старших, пусть и корыстолюбивых, сам-то я кровью запятнанные буду вкушать здесь блага.

gurūnahatvā hi mahānubhāvān 
        śreyo bhoktuṃ bhaikṣyamapīha loke | 
hatvārthakāmāṃstu gurunihaiva 
        bhuñjīya bhogān rudhirapradigdhān ||


Чем убивать этих чтимых гуру, нам лучше нищенством жить в этом мире,
Ведь гуру убив, хотя бы корыстных, уже здесь мы вкусим окровавленную пищу.
Лучше здесь, в этом мире, просить подаянье,
досточестных наставников не убивая;
их, к добыче стремящихся, если убью я –
этой кровью навек свою пищу измажу.
Уж лучше просить подаяние, чем существовать ценою гибели великих душ, которых я считаю своими учителями. Пусть ими движет корысть, они все равно остаются моими наставниками. Если они погибнут, все то, чем мы собираемся наслаждаться, будет запятнано их кровью.



2.6. И мы не знаем, что лучше для нас, — победить или чтобы нас победили. Те, кого убив, мы уже сами жить не захотим, стоят они пред нами, сыны Дхритараштры.

na c'aitad vidmaḥ kataran no garīyo 
        yad vā jayema yadi vā no jayeyuḥ | 
yān eva hatvā na jijīviṣāmaḥ 
        te' vasthitāḥ pramukhe dhārtarāṣṭrāḥ ||


Не знаем, что будет для нас достойней – быть побеждёнными иль одержать победу?
Мы утратим желание жить, если погубим противоставших сынов Дхритараштры.
Поразим ли мы их, иль они поразят нас –
Тяжесть равная наши сердца сокрушает!
Вот сыны Дхритараштры стоят перед нами:
их убив, мы убьем в себе жизни желанье.
Еще не известно, что лучше для нас: победить их или потерпеть поражение. Сыновья Дхритараштры стоят сейчас перед нами на поле боя, и, если мы убьем их, жизнь наша утратит смысл.



2.7.* Жалости грех сокрушает мой дух. Тебя вопрошаю — в замешательстве рассудок мой относительно долга! Что будет благом? Скажи мне решительно. Я — ученик твой, научи меня, к тебе прибегаю!

kārpaṇya-doṣ'opahata-svabhāvaḥ 
        pṛcchāmi tvāṃ-dharma-saṃmūḍha-cetāḥ | 
yac chreyaḥ syān niścitaṃ brūhi tan me 
        śiṣyas te' haṃ śādhi māṃ tvāṃ prapannam ||


Боль состраданья меня до глубин поразила; не разумея дхармы,
Я вопрошаю, что лучше, скажи это ясно; я Твой ученик, наставь меня, к Тебе припадаю.
Состраданьем душа моя поражена,
страждет ум в ослепленье, не ведая дхармы.
Где решенье? Где благо? – меня научи же!
Ученик я твой, Кришна! К тебе припадаю.
Я больше не знаю, в чем состоит мой долг, и постыдная слабость скупца лишила меня самообладания. Поэтому прошу, скажи прямо, что лучше для меня. Отныне я Твой ученик и душа, предавшаяся Тебе, – наставляй же меня.



2.8. Ибо я не вижу, что может прогнать мое горе, от которого цепенеют мои чувства, — даже если обрету на земле процветающее царство безраздельно или же власть над самими богами.

na hi prapaśyāmi mamāpanudyād 
        yacchokamucchoṣaṇamindriyāṇām | 
avāpya bhūmāvasapatnamṛddhaṃ 
        rājyaṃ surāṇāmapi cādhipatyam ||


Ибо я не предвижу, чтоб эта скорбь, палящая чувства, могла утолиться
Достижением здесь, на земле, бесспорного царства или даже владычеством над богами.
Ибо, пусть я достигну цветущего царства
на земле иль владычества над божествами
все равно – не смогу никогда заглушить
эту боль, что мне чувства сейчас иссушает.
Я не знаю, как совладать с этой оглушающей меня скорбью. Я не смогу избавиться от нее, даже если завоюю цветущее царство, которому не будут грозить никакие враги, и обрету власть, какой обладают небожители.



Санджая сказал:

2.9. Так сказав Хришикеше, о каратель врагов, — «Я не буду сражаться!» — сказал Гудакеша Говинде и умолк.

        saṃjaya uvāca:
evamuktvā hṛṣīkeśaṃ guḍākeśaḥ paraṃtapaḥ | 
na yotsya iti govindamuktvā tūṣṇīṃ babhūva ha ||


Санджая сказал:

Это сказав Хришикеше, Гудакеша молвил:
"Не буду сражаться", – и замолк врагов утеснитель.
Санджая сказал:

Это слово сказав Хришикеше,
Гудакеша, Врагов Губитель,
"Я не буду сражаться!" – промолвил
и затем погрузился в молчанье.
Санджая продолжал: Произнеся эти обращенные к Кришне слова, Арджуна, покоритель врагов, промолвил: "Говинда, я не буду сражаться" – и умолк.



2.10. Ему, о Бхарата, меж двух воинств в отчаянье впавшему, Хришикеша, как бы улыбаясь, молвил такое слово.

tamuvāca hṛṣīkeśaḥ prahasanniva bhārata | 
senayorubhayormadhye viṣīdantamidaṃ vacaḥ ||


Ему отвечал Хришикеша, как бы с улыбкой, Бхарата;
Скорбящему между двух ратей молвил такое слово.
И тогда ему, на Курукшетре
так скорбящему всей душою,
Хришикеша, слегка улыбнувшись,
произнес, о сын Бхараты, слово.
О потомок Бхараты, тогда Кришна посреди двух армий обратился к охваченному горем Арджуне и с улыбкой на устах произнес следующее.



Преславный Господь сказал:

2.11.* Ты горюешь о тех, о ком горевать не нужно, и [притом] ведешь мудрые речи, а меж тем ни об умерших, ни об оставшихся в живых мудрецы не горюют.

        śrībhagavānuvāca:
aśocyānanvaśocastvaṃ prajñāvādāṃśca bhāṣase | 
gatāsūnagatāsūṃśca nānuśocanti paṇḍitāḥ ||


Шри-Бхагаван сказал:

Ты мудрую речь говоришь, а сожалеешь о тех, кому сожаленья не надо:
Познавшие не скорбят ни о живых, ни об ушедших,
Благой Господь сказал:

Говоришь о вещах ты мудрых,
только жалость твоя напрасна;
ни умерших, ни здесь живущих
мудрецы никогда не жалеют.
Верховный Господь сказал: Произнося ученые речи, ты сокрушаешься о том, что недостойно скорби. Настоящие мудрецы не скорбят ни о мертвых, ни о живых.



2.12. Не было никогда так, чтобы я не существовал, как и ты, и эти владыки народов, и после этого мы все существовать не перестанем.

natvevāhaṃ jātu nāsaṃ na tvaṃ neme janādhipāḥ | 
na caiva na bhaviṣyāmaḥ sarve vayamataḥ param ||


Ибо Я был всегда, также и ты, и эти владыки народов,
И впредь все мы пребудем вовеки.
Разве был Я когда-то не-бывшим?
или ты? или эти владыки?
Так и в будущем все мы, Партха,
бытия своего не лишимся.
Не было такого времени, когда бы не существовал Я, ты и все эти цари, и в будущем никто из нас не перестанет существовать.



2.13. Как в этом теле воплощенного [минуют] детство, юность, старость, так же [происходит] и обретение другого тела, — разумного это не смущает.

dehino' sminyathā dehe kaumāraṃ yauvanaṃ jarā | 
tathā dehāntaraprāptirdhīrastatra na muhyati ||


Как в этом теле сменяется детство на юность, зрелость и старость,
Так воплощённый сменяет тела; мудрец не смущается этим.
Словно детство, юность и старость
к воплощенному здесь приходят,
так приходит и новое тело:
мудреца этим не озадачить.
Воплотившаяся в теле душа постепенно меняет тело ребенка на тело юноши, а затем на тело старика, и точно так же после смерти она переходит в другое тело. Трезвомыслящего человека такая перемена не смущает.



2.14. Соприкосновения с предметами, о сын Кунти, дают [ощущения] холода и жара, приятного и неприятного. Они приходят и уходят, непостоянные, переноси их, о Бхарата!

mātrāsparśāstu kaunteya śīt'oṣṇasukhaduḥkhadāḥ | 
āgam'āpāyino'nityāstāṃstitikṣasva bhārata ||


Касания плоти, Каунтея, приносят страдание, радость, жар, холод,
Непостоянны они: приходят – уходят; противостань им, Бхарата!
Лишь от внешних предметов бывают
зной и холод, страданье и радость;
но невечны они, преходящи:
равнодушен к ним будь, Арджуна.
О сын Кунти, счастье и горе приходят и уходят, сменяя друг друга, как зима и лето. Они возникают от соприкосновения чувств с объектами восприятия, о потомок Бхараты, поэтому нужно научиться терпеливо переносить их, оставаясь невозмутимым.



2.15.* Муж, коего они, о муж-бык, не совращают, одинаковый в страдании и удовольствии, разумный, достоин бессмертия.

yaṃ hi na vyathayantyete puruṣaṃ puruṣ' arṣabha | 
samaduḥkhasukhaṃ dhīraṃ so'mṛtatvāya kalpate ||


Лишь человек, не колеблемый ими, тур-Бхарата,
В страдании, радости равный, стойкий, готов для бессмертья.
Только тот ведь, кто к ним безучастен,
кто в страданье и в радости ровен,
тот бессмертья достичь способен,
тот мудрец, о мой славный витязь.
О лучший из людей, тот, кого не выводят из равновесия радости и невзгоды, кто всегда остается спокойным и невозмутимым, воистину достоин освобождения.



2.16.* От He-Сущего не возникает бытие, не возникает небытие от Сущего. Предел обоих зрим для провидящих истину.

nāsato vidyate bhāvo nābhāvo vidyate sataḥ | 
ubhayorapi dṛṣṭo'ntastvanayostattvadarśibhiḥ ||


Небытие не причастно бытию, бытие небытию не причастно;
Граница того и другого ясна для постигших Правду.
То, что есть, никогда не исчезнет;
что не есть – никогда не возникнет;
этих двух состояний основу
ясно видят зрящие сущность.
Мудрецы, узревшие истину, пришли к заключению о бренности несуществующего [материального тела] и о неизменности вечного [души]. Они сделали этот вывод, тщательно изучив природу того и другого.



2.17. Знай, что неуничтожимо То, чем все это проникнуто. Никто не способен уничтожить это нетленное.

avināśi tu tadviddhi yena sarvamidaṃ tatam | 
vināśamavyayasyāsya na kaścitkartumarhati ||


Неуничтожимо То, чем этот мир распростёрт; постигни:
Непреходящее уничтожимым сделать никто не может.
То, чем весь этот мир пронизан,
разрушенью, знай, неподвластно;
это непреходящее, Партха,
уничтожить никто не может.
Знай же: то, чем пронизано материальное тело, неразрушимо. Никто не может уничтожить бессмертную душу.



2.18. Сказано, что конечны [только] эти тела вечного воплощенного, неуничтожимого и неизмеримого; потому — сражайся, о Бхарата!

antavanta ime dehā nityasyoktāḥ śarīriṇaḥ | 
anāśino'prameyasya tasmādyudhyasva bhārata ||


Эти тела преходящи; именуется вечным носитель тела,
Непреходящим, неисследимым; итак, сражайся, Бхарата!
Лишь тела эти, знай, преходящи
Воплощенного; Он же – вечен.
Не погибнет Он, неизмеримый:
потому – сражайся без страха!
Материальное тело вечного, неуничтожимого и неизмеримого живого существа обречено на смерть. Поэтому сражайся, о потомок Бхараты!



2.19. Кто думает о нем, что он убивает, и кто мыслит его убитым — оба те не ведают [истины]; он не убивает, и его не убивают.

ya enaṃ vetti hantāraṃ yaścainaṃ manyate hatam |
ubhau tau na vijānīto nāyaṃ hanti na hanyate ||


Кто думает, что Он убивает или кто полагает, что убить Его можно,
Оба они не знают: не убивает Он сам и не бывает убитым.
Один мыслит Его убитым,
другой думает: "Это убийца";
в заблужденье и тот, и этот:
не убит Он и не убивает.
Тот, кто считает живое существо убийцей, так же как и тот, кто думает, что оно может быть убито, не обладает знанием, ибо душа не убивает и не может быть убита.



2.20. Не рождается он никогда и не умирает; не становясь, он и не становится впредь; нерожденный, постоянный, вечный, древний, не умерщвляется он, когда умерщвляется тело.

na jāyate mriyate vā kadācin 
        nāyaṃ bhūtvā bhavitā vā na bhūyaḥ | 
ajo nityaḥ śāśvato'yaṃ purāṇo 
        na hanyate hanyamāne śarīre ||


Он никогда не рождается, не умирает; не возникая, Он никогда не возникнет;
Нерождённый, постоянный, вечный, Он, древний, не умирает, когда убито тело.
Никогда не рождаясь, Он не умирает,
Он не тот, кто, родившись, больше не будет:
нерождаемый, вечный, древний, бессмертный,
Он при гибели тела не гибнет.
Душа не рождается и не умирает. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она нерожденная, вечная, всегда существующая и изначальная. Она не гибнет, когда погибает тело.



2.21. Кто знает его как неуничтожимого, постоянного, нерожденного и нетленного, как и кого такой человек может, о Партха, обречь смерти и кого может убить?

vedāvināśinaṃ nityaṃ ya enamajamavyayam | 
kathaṃ sa puruṣaḥ pārtha kaṃ ghātayati hanti kam ||


Кто неуничтожимого, нерождённого, непреходящего, вечного знает,
Как может такой человек убивать или заставить убить кого-либо, Партха?
Тот, кто знает Его неизменным,
нерождаемым, неразрушимым, –
разве, Партха, Он убивает?
разве Он побуждает к убийству?
О Партха, как человек, знающий, что душа неразрушима и вечна, что она нерожденная и неизменная, может убить кого-либо или заставить убивать?



2.22. Как, ветхие одежды сбросив, новые, лучшие человек надевает, так, покинув ветхие тела, другие, новые, обретает воплощенный.

vāsāṃsi jīrṇāni yathā vihāya 
        navāni gṛhṇāti naro'parāṇi | 
tathā śarīrāṇi vihāya jīrṇāni 
        anyāni saṃyāti navāni dehī ||


Как обветшавшие сбросив одежды, новые муж надевает, иные,
Так обветшавшие сбросив тела, в новые входит, иные, носитель тела.
Как одежду изношенную бросая,
человек надевает другую,
так, сносив это тленное тело,
Воплощенный в иное вступает.
Как человек, снимая старые одежды, надевает новые, так и душа входит в новые материальные тела, оставляя старые и бесполезные.



2.23. Не сечет его оружие, не палит его пламя, и воды не вымачивают его, не иссушает ветер.

nainaṃ chindanti śastrāṇi nainaṃ dahati pāvakaḥ | 
na cainaṃ kledayantyāpo na śoṣayati mārutaḥ ||


Не сечёт Его меч, не опаляет пламя,
Не увлажняет вода, не иссушает ветер:
Знай, мечи Его не рассекают,
и огонь не сжигает, Партха;
не увлажняет Его вода,
Его ветер не иссушает.
Душу нельзя расчленить никаким оружием, сжечь огнем, намочить водой или иссушить ветром.



2.24. Неуязвим он, неопалим он, неувлажняем и неиссушаем. Постоянный, всепроникающий, стойкий, неколебимый, он — вечен.

acchedyo'yamadāhyo'yamakledyo'śoṣya eva ca | 
nityaḥ sarvagataḥ sthāṇuracalo'yaṃ sanātanaḥ ||


Неуязвим, неопалим Он, неиссушим, неувлажняем;
Вездесущий, Он пребывает, стойкий, недвижный, вечный.
Нерассекаемый, несожигаемый,
неувлажняемый, неиссушаемый,
неколеблем, знай, этот Вечный –
вездесущий, стойкий, нетленный.
Эту индивидуальную душу нельзя разбить на куски, растворить, сжечь или иссушить. Неизменная, неподвижная и вечная, она пребывает повсюду и всегда сохраняет свои свойства.



2.25. Непроявленным, немыслимым, неизменяемым его называют. Поэтому, зная его таким, ты не должен печалиться.

avyakto'yamacintyo'yamavikāryo'yamucyate | 
tasmādevaṃ viditvainaṃ nānuśocitumarhasi ||


Непроявленным, непредставимым и неизменным Его именуют;
Зная Его таким, ты скорбеть не должен.
Его знают невообразимым,
неколеблемым и неизменным;
потому – ты, таким Его распознав,
сокрушаться уж больше не должен.
Душа невидима, непостижима и неизменна. Зная это, ты не должен скорбеть о теле.



2.26. И даже если ты думаешь, что он постоянно рождается или постоянно умирает, даже тогда, о мощнорукий, так о нем не должен ты печалиться.

atha cainaṃ nityajātaṃ nityaṃ vā manyase mṛtam | 
tathāpi tvaṃ mahābāho naivaṃ śocitumarhasi ||


Но если б Его и считал ты рождающимся и умирающим постоянно,
То и тогда, могучий, ты о Нём сокрушаться не должен.
Но и если Его полагаешь
вечно гибнущим, вечно рожденным –
все равно, о могучерукий,
ты не должен о Нем сокрушаться.
Но даже если ты думаешь, что душа [или признаки жизни] постоянно рождается и навеки умирает, у тебя все равно нет причин для скорби, о могучерукий Арджуна.



2.27. Ведь рожденному смерть определена, умершему определено рождение, поэтому о том, чего не избегнуть, не должен ты печалиться.

jātasya hi dhruvo mṛtyurdhruvaṃ janma mṛtasya ca | 
tasmādaparihārye'rthe na tvaṃ śocitumarhasi ||


Рождённый неизбежно умрёт, умерший неизбежно родится;
О неотвратимом ты сокрушаться не должен.
Неизбежно умрет рожденный,
неизбежно родится умерший;
если ж все это неотвратимо –
то к чему здесь твои сожаленья?
Тот, кто родился, непременно умрет, а после смерти снова появится на свет. Это неизбежно, поэтому, исполняя свой долг, ты не должен предаваться скорби.



2.28. Не проявлены существа в начале, проявлены в середине, о Бхарата, и опять не проявлены по кончине своей, о чем же тут сетовать?

avyaktādīni bhūtāni vyaktamadhyāni bhārata | 
avyaktanidhanānyeva tatra kā paridevanā ||


Не проявлены существа в начале, проявлены в середине,
Не проявлены также в исходе; какая в этом печаль, Бхарата?
Не проявлено тварей начало,
не проявлено их окончанье,
они явлены лишь посредине:
так о чем же тогда сокрушаться?
Вначале все сотворенные существа находятся в непроявленном состоянии. На промежуточном этапе творения они проявляются, а после уничтожения вселенной вновь переходят в непроявленное состояние. Так стоит ли оплакивать их?



2.29. Чудом узрит его кто-то, чудом же молвит о нем другой, и чудом иной его услышит, но и услышав, никто не знает его.

āścaryavatpaśyati kaścidenam 
        āścaryavadvadati tathaiva cānyaḥ | 
āścaryavaccainamanyaḥ śṛṇoti 
        śrutvā'pyenaṃ veda na caiva kaścit ||


Один взирает на Него, как на чудо, другой говорит о Нём, как о чуде;
Иной внимает о Нём, как о чуде, но и, услышав, Его никто не знает.
Чудом кто-то Его увидит,
чудом кто-то другой о Нем скажет,
кто-то третий – чудом услышит;
но Его ни один не знает.
Одни смотрят на душу как на чудо, другие говорят о ней как о чуде, третьи слышат, что она подобна чуду, а есть и такие, кто, даже услышав о душе, не могут постичь ее.



2.30. Воплощенный неистребим будет всегда в теле каждого, о Бхарата, потому ни о каком существе не стоит тебе печалиться.

dehī nityamavadhyo'yaṃ dehe sarvasya bhārata | 
tasmātsarvāṇi bhūtāni na tvaṃ śocitumarhasi ||


Всегда в этом теле неуязвим воплощённый;
Так не скорби ни о каких существах, Бхарата.
Когда гибнут тела, Воплощенный
ни в одном из них не умирает;
это значит: о Нем во всех существах
сожалеть ты, Арджуна, не должен.
О потомок Бхараты, того, кто пребывает в теле, невозможно уничтожить. Поэтому ты не должен скорбеть ни об одном живом существе.



2.31. И уже ради соблюдения долга не должен ты колебаться. Нет для кшатрия высшего блага, чем праведная битва.

svadharmamapi cāvekṣya na vikampitumarhasi | 
dharmyāddhi yuddhācchreyo'nyatkṣatriyasya na vidyate ||


Приняв во вниманье свой долг, не нужно тебе колебаться,
Ведь для кшатрия лучше нет ничего иного, чем справедливая битва.
Также, дхарму свою соблюдая,
ты в бою колебаться не смеешь:
помышляя о долге, сражаться –
это благо для кшатрия, Партха!
Что же касается твоего долга, то знай, что для тебя как для кшатрия нет лучшего занятия, чем сражаться за устои религии. Стало быть, у тебя нет причин для колебаний.



2.32. И счастливы те кшатрии, о Партха, коим выпадает на долю подобная битва, что отверзает для них врата небес.

yadṛcchayā copapannaṃ svargadvāramapāvṛtam | 
sukhinaḥ kṣatriyāḥ pārtha labhante yuddhamīdṛśam ||


Как во внезапно отверстые райские двери, Партха,
Радостно вступают кшатрии в такую битву.
Когда в битву такую вступает,
исполняется радости кшатрий,
словно дверь приоткрытую рая
пред собою увидел внезапно.
О Партха, счастливы те кшатрии, к которым возможность сражаться приходит сама собой, открывая перед ними врата рая.



2.33. А если ты от этой праведной войны уклонишься, то, от своего долга и от славы отрекшись, грех навлечешь на себя.

atha cettvamimaṃ dharmyaṃ saṃgrāmaṃ na kariṣyasi | 
tataḥ svadharmaṃ kīrtiṃ ca hitvā pāpamavāpsyasi ||


Если же ты справедливого боя не примешь,
Ты согрешишь, изменив своим долгу и чести.
Если ж ты эту славную битву
вопреки своей дхарме покинешь –
то, свой варновый долг и славу
погубив, лишь грехом осквернишься.
Но, отказавшись сражаться за правое дело, ты навлечешь на себя грех пренебрежения религиозным долгом, и твоя слава воина померкнет.



2.34. И накличет на тебя людская молва бесславие навсегда, а для уважаемого человека бесславие — хуже смерти.

akīrtiṃ cāpi bhūtāni kathayiṣyanti te'vyayām | 
saṃbhāvitasya cākīrtirmaraṇādatiricyate ||


Говорить станут все о твоём вечном позоре,
А бесчестие славному – горше смерти.
Твое имя хулить и бесславить
будут люди не переставая;
благородному же бесславье
отвратительней даже смерти.
Во все времена люди будут говорить о твоем позоре, а для человека с именем бесчестье хуже смерти.



2.35. Великие воители подумают, что от боя ты уклонился из боязни; и ты падешь в глазах тех, кто высоко чтил тебя.

bhayādraṇāduparataṃ maṃsyante tvāṃ mahārathāḥ | 
yeṣāṃ ca tvaṃ bahumato bhūtvā yāsyasi lāghavam ||


Великие витязи будут думать, что ты отказался от битвы из страха;
Ты, кого некогда чтили, станешь для них презренным.
Колесничие могут подумать,
что ты в бой не вступил, испугавшись;
те, кто прежде тебя почитали,
презирать тебя станут, Партха!
Великие военачальники, которые были о тебе столь высокого мнения, решат, что только страх заставил тебя покинуть поле боя, и сочтут тебя ничтожеством.



2.36. Много непотребных речей произнесут твои недоброжелатели, способности твои порицая, — что может быть огорчительней этого?

avācyavādāṃśca bahūnvadiṣyanti tavāhitāḥ | 
nindantastava sāmarthyaṃ tato duḥkhataraṃ nu kim ||


Много позорящих слов твои недруги скажут,
Над мощью твоей издеваясь; что может быть хуже?
А враги, над тобой потешаясь,
слов обидных не пожалеют,
силу, доблесть твою ругая;
что ж больнее, скажи, чем это?
Враги станут хулить тебя и смеяться над твоей немощью. Что может быть мучительней этого?



2.37. Либо, убитый, ты обретешь небо, либо, победив, будешь властвовать над землею; поэтому, на битву решившись, воспрянь, о сын Кунти!

hato vā prāpsyasi svargaṃ jitvā vā bhokṣyase mahīm | 
tasmāduttiṣṭha kaunteya yuddhāya kṛtaniścayaḥ ||


Убитый, ты неба достигнешь, живой – насладишься землёю;
Поэтому, встань, Каунтея, и решись на сраженье!
Победив – насладишься ты царством;
коль убьют тебя – рая достигнешь;
так не медли – скорей решайся!
Подымайся на битву, сын Кунти!
О сын Кунти, тебе остается либо погибнуть в бою и достичь райского царства, либо победить и править царством на земле. Поэтому наберись решимости, встань и сражайся!



2.38. Равно приемля радость и страдание, обретение и нужду, победу и поражение, снарядись тогда на битву и так не навлечешь на себя греха.

sukhaduḥkhe same kṛtvā lābhālābhau jayājayau | 
tato yuddhāya yujyasva naivaṃ pāpamavāpsyasi ||


Признав, что равны счастье, несчастье, неудача и достиженье,
Пораженье, победа, готовься к битве, чтобы греха избегнуть.
Уравняв с пораженьем победу,
с болью – радость, с потерей – добычу,
начинай свою битву, кшатрий!
И тогда к тебе грех не пристанет.
Сражайся во имя сражения и не думай о счастье и горе, потерях и приобретениях, победе и поражении. Действуя так, ты никогда не навлечешь на себя греха.



2.39.* Эта мудрость поведана тебе в согласии с рассуждением, внемли же ей [теперь] в согласии с сопряжением. Мудрости этой причастный, о Партха, ты отринешь узы деяния.

eṣā te'bhihitā sāṅkhye buddhiryoge tvimāṃ śṛṇu | 
buddhyā yukto yayā pārtha karmabandhaṃ prahāsyasi ||


Я доводы изложил рассудка, внемли наставлению йоги;
Приобщась этой мудрости, Партха, ты цепей кармы избегнешь.
Эту мысль рассужденьем изведав,
распознай теперь в практике йоги;
этой мысли усильем, Партха,
ты разрушишь все узы кармы.
До сих пор я излагал тебе это знание аналитически, а теперь буду говорить о нем с точки зрения бескорыстной деятельности. О сын Притхи, действуя в соответствии с этим знанием, ты освободишься от рабства последствий своей деятельности.



2.40. Не станет в том усилие тщетным, не обратится то вспять. Даже самая малая доля той праведности ограждает от великой опасности.

nehābhikramanāśo'sti pratyavāyo na vidyate | 
svalpamapyasya dharmasya trāyate mahato bhayāt ||


Здесь не гибнет усилье, здесь нет извращенья;
Даже малая доля этой дхармы от великого горя спасает.
То, что сделано, здесь не гибнет,
здесь помех на пути не бывает;
этой дхармы даже частица
от великого страха избавит.
Тот, кто встал на этот путь, ничего не теряет, и ни одно его усилие не пропадает даром. Даже незначительное продвижение по этому пути оградит человека от величайшей опасности.



2.41. Разум решимостью одушевлен и в том един, о радость куру. Разветвляется многообразно и завершенности не знает разум нерешительных.

vyavasāyātmikā buddhirekeha kurunandana | 
bahuśākhā hyanantāśca buddhayo'vyavasāyinām ||


Решительна эта мысль, целостна, радость Куру;
А нерешительных мысли нескончаемы, многоветвисты.
Превращенная здесь в решимость,
мысль единственна, радость Куру;
мысли ж тех, кто решимостью беден, –
нескончаемы, многоветвисты.
Идущие этим путем решительны и целеустремленны, и у них одна цель. О потомок Куру, многоветвист разум тех, кто нерешителен.



2.42. И цветистое поучение то, которое проповедуют немудрые, упоенные словом Веды, о Партха, и утверждающие, что не дано иного,

yāmimāṃ puṣpitāṃ vācaṃ pravadantyavipaścitaḥ | 
vedavādaratāḥ pārtha nānyadastīti vādinaḥ ||


Неразумные держат пышную речь, довольствуясь буквой Веды;
Партха, они говорят: "Нет ничего иного".
Речь иная слышна от безумцев,
похотливых, стремящихся к раю,
погруженных лишь в слово Веды,
"Больше нет ничего" – говорящих;
42-43. Людей со скудными знаниями очень привлекает цветистый язык Вед, которые призывают их совершать различные кармические обряды и ритуалы, чтобы подняться на райские планеты, родиться в богатой и знатной семье, обрести могущество и многое другое. Стремясь к чувственным удовольствиям и роскошной жизни, такие люди говорят, что нет ничего превыше этого.



2.43. поглощенные желанием, взыскующие неба, — к [новому] рождению ведет [оно] как к плоду деяний, [предписывающее] обрядности многообразие ради достижения наслаждений и владычества.

kāmātmānaḥ svargaparā janmakarmaphalapradām | 
kriyāviśeṣabahulāṃ bhogaiśvaryagatiṃ prati ||


Их суть – вожделенье, они стремятся к раю, их речь сулит, как плод дел, рожденье,
Полна предписаний особых обрядов для достиженья богатства и божественной власти.
их ученье цветисто, но тщетно:
совершением многих обрядов
оно к власти стремится, к усладам,
а ведет лишь к цепи рождений.
(см. выше)



2.44.* Для тех, чья мысль увлечена им, приверженных наслаждениям и владычеству, недостижима проникнутая решимостью мудрость в сосредоточении.

bhogaiśvaryaprasaktānāṃ tayāpahṛtacetasām | 
vyavasāyātmikā buddhiḥ samādhau na vidhīyate ||


Кто стремится к утехам и власти, увлекается этим,
Для того недоступна решительная мысль, погружённая в самадхи.
Те, кто этим свой ум погубили,
к наслаждениям чувств привязавшись,
никогда не достигнут самадхи –
равновесия мысли активной.
Тем, кто слишком привязан к чувственным удовольствиям и материальному богатству и чей ум из-за этого все время пребывает в заблуждении, не хватает решимости посвятить себя преданному служению Верховному Господу.



2.45. Кругу трех нитей-качеств принадлежат Веды, отрешись от [тех] трех нитей в совокупности их, о Арджуна, и от двойственности, пребывай утвержденным в истовости, чуждый скопидомства, владеющий собою.

traiguṇyaviṣayā vedā nistraiguṇyo bhavārjuna | 
nirdvandvo nityasattvastho niryogakṣema ātmavān ||


В царстве трёх гун находятся Веды, отрешись от трёх гун, Арджуна,
От противоречий свободный, в действительности стой
Неизменно, откажись от владенья, будь Атману предан.
На три гуны направлены Веды:
отрешись от трех гун, Арджуна!
Будь недвойствен, чужд обретенью,
полон саттвы, всегда обуздан!
В Ведах в основном говорится о деятельности в трех гунах материальной природы. Поднимись же над этими гунами, о Арджуна. Перестань зависеть от всех проявлений двойственности, избавься от стремления приобрести или сохранить что-либо в этом мире и постигни свое истинное "Я".



2.46.* Сколько [нужды] в колодце посреди половодья, столько же смысла во всех Ведах для брахмана, знания взыскующего.

yāvānartha udapāne sarvataḥ saṃplutodake | 
tāvānsarveṣu vedeṣu brāhmaṇasya vijānataḥ ||


Сколько пользы в ключе, когда вода со всех сторон прибывает,
Столько пользы в Ведах для достигшего брамина.
Если людям полезен колодец,
изобильно водою текущий,
то и в Ведах не меньше пользы
для разумного брахмана, Партха.
Все нужды, которые удовлетворяет маленький колодец, может сразу удовлетворить большой водоем. Подобно этому, тот, кому известно высшее назначение Вед, обретает все описанные в них блага.



2.47.* Только на деяние имеешь ты право, [но] никогда — на его плоды. Не ставь себе целью обретение плодов деяний, и да не будет у тебя склонности к бездействию.

karmaṇyevādhikāraste mā phaleṣu kadācana | 
mā karmaphalaheturbhūrmā te saṅgo'stvakarmaṇi ||


Итак, на дело направь усилье, о плодах не заботясь;
Да не будет плод дела твоим побужденьем, но и бездействию не предавайся.
Лишь на действие будь направлен,
от плода же его отвращайся;
пусть плоды тебя не увлекают,
но не будь и бездействием скован.
Ты можешь выполнять предписанные тебе обязанности, но у тебя нет права наслаждаться плодами своего труда. Никогда не считай, что результаты твоих действий зависят от тебя, но при этом и не отказывайся от выполнения своих обязанностей.



2.48.* Утвердившийся в сопряженности, твори деяния, отбросив привязанность, о Завоеватель богатств, равнодушный при успехе и неуспехе, — уравновешенностью зовется [это] сопряжение.

yogasthaḥ kuru karmāṇi saṅgaṃ tyaktvā dhanaṃjaya | 
siddhyasiddhyoḥ samo bhūtvā samatvaṃ yoga ucyate ||


В йоге устойчивый, действуй, оставив привязанность, Партха!
В неуспехе, удаче будь равным; равновесьем именуется йога.
От привязанностей свободен,
в йоге стоек, свершай деянья,
уравняв неудачу с удачей:
эта ровность зовется йогой.
О Арджуна, выполняй свой долг невозмутимо, без привязанности, не беспокоясь о победе или поражении. Такое умение владеть собой называют йогой.



2.49.* Ведь намного ниже деяние, чем сопряжение мудрости, о Завоеватель богатств. Ищи убежища в мудрости. Жалки стремящиеся к плодам деяний.

dūreṇa hyavaraṃ karma buddhiyogāddhanaṃjaya | 
buddhau śaraṇamanviccha kṛpaṇāḥ phalahetavaḥ ||


Ибо дело значительно ниже, чем йога мудрости, Дхананджая;
Ищи прибежища в мудрости; плодами прельщённые – жалки.
Когда мысль успокоена в йоге,
она действия все превосходит;
цель поставь пред собой – йогу мысли;
кто к плодам устремляется – жалок.
О Дхананджая, оставь всю порочную деятельность, отдайся преданному служению и в таком умонастроении вручи себя Господу. Только скупцы стремятся к плодам своего труда.



2.50.* Сопряженный с мудростью отрешается здесь и от добрых, и от дурных деяний. Поэтому сопрягайся с сопряженностью, сопряжение — умение в деяниях.

buddhiyukto jahātīha ubhe sukṛtaduṣkṛte | 
tasmādyogāya yujyasva yogaḥ karmasu kauśalam ||


Здесь покидает мудрец и грехи и заслуги;
Поэтому предайся йоге, йога – в делах искушённость.
Равновесие мысли бесстрастной
злых и добрых деяний не знает;
устремляйся же к йоге, Арджуна!
Йога – это в деяньях искусность.
Тот, кто преданно служит Господу, уже в этой жизни освобождается от последствий хороших и дурных поступков. Поэтому посвяти жизнь йоге, которая является совершенством всей деятельности.



2.51.* Ибо сопряженные с мудростью, отказавшись от плода, рожденного деянием, разумные, от уз рождений освободившиеся, идут в беспечальную обитель.

karmajaṃ buddhiyuktā hi phalaṃ tyaktvā manīṣiṇaḥ | 
janmabandhavinirmuktāḥ padaṃ gacchantyanāmayam ||


Мудрые люди, покинув плоды, рождённые делом,
Идут, расторгнув узы рожденья, в область бесстрастья.
От плода отвратившись деяний,
в йоге мысль свою обуздавши,
разорвав цепь смертей и рождений,
мудрецы достигают покоя.
Служа Господу, великие мудрецы и преданные сбрасывают бремя последствий своей деятельности в материальном мире. Так они вырываются из круговорота рождения и смерти и достигают обители Бога, где не бывает страданий.



2.52. Когда разум твой одолеет его, тот мрак заблуждения, тогда придешь ты к отрешению от того, что предстоит услышать и что услышано.

yadā te mohakalilaṃ buddhirvyatitariṣyati | 
tadā gantāsi nirvedaṃ śrotavyasya śrutasya ca ||


Когда твой разум преодолеет дебри заблуждений,
Ты достигнешь свободы от предписаний закона.
И когда твоя мысль осилит
заблуждений поток многоводный,
ты тогда ощутишь безразличье
ко всему, что услышишь иль слышал.
Когда твой разум выберется из дебрей иллюзии, ты станешь безразличным ко всему, что тебе доводилось слышать и что еще предстоит услышать.



2.53.* Откровением смятенный, [лишь] когда утвердится разум твой стойко, в сосредоточении неколебимый, тогда ты сопряженности достигнешь.

śrutivipratipannā te yadā sthāsyati niścalā | 
samādhāvacalā buddhistadā yogamavāpsyasi ||


Когда, противостав писаньям, твой разум непоколебимо
Утвердится в самадхи, ты достигнешь йоги.
Равнодушную к слову Веды,
когда мысль ты свою неподвижно
установишь, Партха, в самадхи, –
это значит, ты йоги достигнешь.
Когда цветистый язык Вед перестанет волновать твой ум и когда ты, постигнув свое истинное "Я", будешь постоянно пребывать в духовном трансе, ты обретешь божественное сознание.



Арджуна сказал:

2.54. Как описать твердого в понимании, утвердившегося в сосредоточении, о Кешава? Как ведет речь твердый умом, как покоится, как движется?

        arjuna uvāca:
sthitaprajñasya kā bhāṣā samādhisthasya keśava | 
sthitadhīḥ kiṃ prabhāṣeta kimāsīta vrajeta kim ||


Арджуна сказал:

Как узнаётся тот, кто стоек в познанье, кто достиг самадхи?
Как говорит стойкий духом, как он сидит, как странствует он, Кешава?
Арджуна сказал:

Целиком погруженный в самадхи,
нерассеянный мыслью – каков он?
Стойкий в мудрости – как говорит он?
Как сидит он? Как ходит подвижник?
Арджуна сказал: О Кришна, как распознать человека, обладающего этим божественным сознанием? О чем он говорит и как выражает свои мысли? Как он сидит и как ходит?



Преславный Господь сказал:

2.55. Когда [человек] отрешается, о Партха, от всех желаний, таящихся в душе, собою внутри себя удовлетворенный, он зовется твердым в понимании.

        śrībhagavānuvāca:
prajahāti yadā kāmānsarvānpārtha manogatān | 
ātmanyevātmanā tuṣṭaḥ sthitaprajñastadocyate ||


Шри-Бхагаван сказал:

Кто все желания сердца отбросил, Партха, найдя в самом себе радость,
Тот именуется стойким в познанье.
Благой Господь сказал:

Если муж себя очищает
от страстей, проникающих в сердце,
пребывая в себе, рад собою,
это значит: он в мудрости стоек.
Верховный Господь сказал: О Партха, о человеке, который очистил свой ум от всех желаний, берущих начало в чувствах, и черпает удовлетворение только в своем истинном "Я", говорят, что он обладает чистым, божественным сознанием.



2.56. Чья душа невозмутима в невзгодах и не ведает вожделений в радостях, кого оставили страсти, страх и гнев, того почитают мудрым, умом утвердившимся.

duḥkheṣvanudvignamanāḥ sukheṣu vigataspṛhaḥ | 
vītarāgabhayakrodhaḥ sthitadhīrmunirucyate ||


Кто в беде не колеблется сердцем, кто угасил жажду счастья,
Отрешённый от страсти, страха и гнева, стойкий духом, – называется муни.
Неколеблемый сердцем в страданьях,
в удовольствиях не вожделея,
кто без страсти, без гнева, без страха –
вот молчальник, чье знание стойко.
Того, кто остается невозмутимым, терпя тройственные страдания, кто не восторгается, когда к нему приходит счастье, и кто избавился от привязанностей, страха и гнева, называют мудрецом, обуздавшим свой ум.



2.57.* Кто лишен пристрастия к чему-либо, равно приемлющий и доброе, и недоброе, кто не испытывает ни радости, ни отвращения, понимание того утверждено.

yaḥ sarvatrānabhisnehastattatprāpya śubhāśubham | 
nābhinandati na dveṣṭi tasya prajñā pratiṣṭhitā ||


Кто ни к чему не стремится, с приятным и неприятным встречаясь,
Не ненавидит и не вожделеет, стойко того сознанье.
Отрешившийся от вожделений,
кто не радуется, не тоскует,
обретая благое иль злое, –
вот подвижник, в мудрости стойкий.
Тот, кто, живя в материальном мире, свободен от мирских привязанностей, кто не слишком радуется, когда с ним случается что-то хорошее, и не злится, когда случается что-то дурное, обладает совершенным знанием.



2.58. И когда он отвлекает совсем чувства свои от предметов чувствований, как [втягивает] свои члены черепаха, то понимание его утверждено.

yadā saṃharate cāyaṃ kūrmo'ṅgānīva sarvaśaḥ | 
indriyāṇīndriyārthe'bhyastasya prajñā pratiṣṭhitā ||


Как черепаха вбирает члены, так он отвлекает все чувства
От их предметов, стойко его сознанье.
Кто все чувства, от их предметов
отвлекая, вовнутрь вбирает,
словно члены свои черепаха, –
вот подвижник, в мудрости стойкий.
Тот, кто, подобно черепахе, втягивающей голову и конечности в панцирь, способен отводить свои чувства от объектов чувственного восприятия, обладает устойчивым, духовным разумом.



2.59.* Предметы отвращаются от невкушающего воплощенного, только вкус [их] остается, но и вкус уходит от того, кто узрел Высшее.

viṣayā vinivartante nirāhārasya dehinaḥ | 
rasavarjaṃ raso'pyasya paraṃ dṛṣṭvā nivartate ||


Для отрешённого человека исчезают предметы, не вкус к ним,
Но для узревшего Высшее и вкус исчезает.
От того, кто лишен ощущений,
отступают всех чувств предметы,
остается к ним жажда, но Высшее
созерцающий – жажду теряет.
Даже воздерживаясь от чувственных удовольствий, воплощенная в теле душа по-прежнему сохраняет вкус к ним. Но, познав более возвышенный вкус, она утрачивает интерес к объектам чувств, доставляющим наслаждение, и утверждается в духовном сознании.



2.60. Даже у прилагающего усилия, о сын Кунти, у разумного человека чувства, совратители, увлекают насильно мысль.

yatato hyapi kaunteya puruṣasya vipaścitaḥ | 
indriyāṇi pramāthīni haranti prasabhaṃ manaḥ ||


Ведь бурные чувства насильно увлекают сердце
Даже прозорливого подвижника, Каунтея.
Ибо даже у мудрого мужа,
у подвижника даже, сын Притхи,
эти бурные чувства силой
похищают нестойкое сердце.
Чувства так могущественны и напористы, о Арджуна, что способны силой увлечь за собой ум даже того, кто владеет духовным знанием и старается обуздать их.



2.61. Все их укротив, да пребудет сопряженным, на мне сосредоточенный. В чьей власти чувства, у того понимание утверждено.

tāni sarvāṇi saṃyamya yukta āsīta matparaḥ | 
vaśe hi yasyendriyāṇi tasya prajñā pratiṣṭhitā ||


Их обуздав, пусть он сядет, сосредоточась на Мне – Высшей Цели.
Ибо, кто покорил свои чувства, стойко того сознанье.
Пусть сидит обуздавший чувства,
обо Мне лишь одном помышляя;
ведь кому эти чувства подвластны –
тот подвижник, в мудрости стойкий.
Того, кто, отстранив чувства от материальных объектов, держит их в повиновении и сосредоточивает ум на Мне, называют человеком с устойчивым разумом.



2.62. У человека, чьи думы направлены на предметы, рождается привязанность к ним. От привязанности возникает желание, от желания порождается гнев,

dhyāyato viṣayānpuṃsaḥ saṅgasteṣūpajāyate | 
saṅgātsaṃjāyate kāmaḥ kāmātkrodho'bhijāyate ||


У того, кто о предметах чувств помышляет, привязанность к ним возникает;
Привязанность рождает желанье, желание гнев порождает.
Тот бывает к предметам привязан,
кто их часто в уме вращает;
за привязанностью вожделенье
наступает, гнев порождая.
Созерцая объекты, приносящие наслаждение чувствам, человек развивает привязанность к ним, из привязанности рождается вожделение, а из вожделения – гнев.



2.63. от гнева происходит заблуждение, от заблуждения — нетвердость памяти, от потери памяти — гибель разума, от гибели разума он погибает [сам].

krodhādbhavati saṃmohaḥ saṃmohātsmṛtivibhramaḥ | 
smṛtibhraṃśād buddhināśo buddhināśātpraṇaśyati ||


Гнев к заблужденью приводит, заблужденье помрачает память;
От этого гибнет сознанье; если ж сознание гибнет – человек погибает.
Гнев, возникнув, ведет к ослепленью,
ослепление – память губит,
гибель памяти – мысли гибель,
вместе с ней – человек погибает.
Гнев порождает полное заблуждение, а заблуждение затмевает память. Вслед за памятью пропадает разум, и тогда, лишившись разума, человек снова погружается в пучину материальной жизни.



2.64. Обращающийся же к предметам с чувствами, отрешенными от страсти и ненависти, Себе подчиненными, владеющий собою, достигает душевной ясности.

rāgadveṣavimuktaistu viṣayānindriyaiścaran | 
ātmavaśyairvidheyātmā prasādamadhigacchati ||


Кто ж область чувств проходит, отрешась от влечения и отвращенья,
Подчинив свои чувства воле, преданный Атману, тот достигает ясности духа.
Победивший себя, свои чувства
власти атмана подчинивший,
отрешенный от гнева и страсти,
человек чистоту обретает.
Но тот, кто, следуя предписаниям шастр, освободился от привязанности и неприязни и держит свои чувства в узде, может в полной мере обрести милость Господа.



2.65.* При душевной ясности оставляют его все страдания, с ясным же сознанием разум его утверждается вскоре.

prasāde sarvaduḥkhānāṃ hānirasyopajāyate | 
prasannacetaso hyāśu buddhiḥ paryavatiṣṭhate ||


Все страданья его исчезают при ясности духа,
Ибо, когда прояснилось сознанье – скоро укрепляется разум.
С чистотой для него приходит
от скорбей всех освобожденье:
ведь в уме просветленном вскоре
установится мысль недвижно.
Для того, кто, идя этим путем, обрел удовлетворение [в сознании Кришны], уже не существует тройственных страданий. Благодаря этому удовлетворению разум человека быстро становится устойчивым.



2.66. Для несопряженного нет разума, нет осознания для несопряженного, для не осознающего нет мира; а для неумиротворенного может ли быть счастье?

nāsti buddhirayuktasya na cāyuktasya bhāvanā | 
na cābhāvayataḥ śāntiraśāntasya kutaḥ sukham ||


Кто не собран, не может правильно мыслить, у того нет творческой силы;
У кого же нет творческой силы – нет мира, а если нет мира, откуда быть счастью?
У того, кто не стоек в йоге,
созерцания нет, нет и мысли;
для того, кто лишен созерцанья,
гибнет мир, а за ним и радость.
Тот, кто не установил связь со Всевышним [в сознании Кришны], не способен одухотворить свой разум и успокоить ум. Когда ум беспокоен, человек не знает умиротворения, а без умиротворения разве может он быть счастлив?



2.67. И мысль, подчиняющаяся блуждающим чувствам, уносит его понимание, как ветер — корабль на водах.

indriyāṇāṃ hi caratāṃ yanmano'nuvidhīyate | 
tadasya harati prajñāṃ vāyurnāvamivāmbhasi ||


Кто по влечению чувств направляет манас,
У того он уносит сознанье, как ветер корабль (уносит) по водам.
Ибо если подвижные чувства
за собой увлекают сердце,
они мудрость его уносят,
словно лодку на озере – ветер.
Как сильный порыв ветра уносит лодку, так даже одно свободно блуждающее чувство, на котором сосредоточен ум человека, может увлечь за собой его разум.



2.68. Потому-то, о мощнорукий, [лишь] у того понимание утверждено, у кого чувства отвлечены от предметов чувствований совершенно.

tasmādyasya mahābāho nigṛhītāni sarvaśaḥ | 
indriyāṇīndriyārthebhyastasya prajñā pratiṣṭhitā ||


Поэтому, долгорукий, кто совсем оторвал свои чувства
От их предметов, стойко того сознанье.
Это значит, могучерукий,
лишь тогда будет стойкой мудрость,
когда муж свои чувства заставит
от предметов всех отвернуться.
Потому, о могучерукий Арджуна, тот, кто отстранил свои чувства от объектов чувств, несомненно, обладает устойчивым разумом.



2.69. В той ночи, которая мрак есть для всех живых существ, бодрствует укротивший страсти; [время], когда бодрствуют существа, — ночь для прозревающего [истину] мудреца.

yā niśā sarvabhūtānāṃ tasyāṃ jāgarti saṃyamī | 
yasyāṃ jāgrati bhūtāni sā niśā paśyato muneḥ ||


Что для всех существ ночь, для стойкого есть время бденья,
Когда же всё живое не спит, тогда наступает ночь для яснозрящего муни.
Когда ночь для существ наступает –
тогда бодрствует зрящий муни;
но едва они все проснутся –
засыпает подвижник стойкий.
То, что для всех существ ночь, для владеющего собой время бодрствования; когда же все существа бодрствуют, для мудреца, чей взгляд обращен внутрь, наступает ночь.



2.70. В ком все желания поглощаются, как изливаются воды в океан, невозмутимый, меж тем как они его наполняют, тот обретает мир [в душе], но не тот, кто желания свои лелеет.

āpūryamāṇamacalapratiṣṭhaṃ 
        samudramāpaḥ praviśanti yadvat | 
tadvatkāmā yaṃ praviśanti sarve 
        sa śāntimāpnoti na kāmakāmī ||


В кого проникают желанья, как в океан полноводный, недвижный вливаются реки,
Тот достигает мира, а не тот, кто стремится к желаньям.
Океан полноводные реки
принимает, но сам недвижен;
тот, в кого так впадают желанья,
остается, бесстрастный, в покое.
Тот, кого не беспокоит непрерывный поток желаний, подобен океану, который никогда не выходит из берегов, хотя в него впадает множество рек. Только такой человек способен обрести умиротворение, но не тот, кто стремится удовлетворить свои желания.



2.71.* Кто, отринув все желания, шествует [своим путем], неалчный, бескорыстный, несебялюбивый, тот муж восходит к миру.

vihāya kāmānyaḥ sarvānpumāṃścarati niḥspṛhaḥ | 
nirmamo nirahaṅkāraḥ sa śāntimadhigacchati ||


Кто странствует, все вожделенья покинув, отрешась от влечений,
Беспечальный, от себялюбья свободный, тот достигает покоя.
Только тот, кто, отбросив желанья,
пребывает без вожделений,
без стяжаний, без самости, Партха, –
этот муж покой обретает.
Истинное умиротворение обретает лишь тот, кто полностью изжил в себе стремление к чувственным удовольствиям, свободен от желаний, не считает себя обладателем чего-либо и избавился от ложного эго.



2.72.* Таково брахмическое состояние, о Партха. Не заблуждается тот, кто его достигнет. Даже если в миг кончины в нем пребудет, он придет к угасанию в Брахмане.

eṣā brāhmī sthitiḥ pārtha naināṃ prāpya vimuhyati | 
sthitvāsyāmantakāle'pi brahmanirvāṇamṛcchati ||

OM tatsaditi śrīmad bhagavadgītāsūpaniṣatsu 
brahmavidyāyāṃ yogaśāstre śrīkṛṣṇārjunasaṃvāde 
sāṅkhyayogo nāma dvitīyo'dhyāyaḥ


Таково состояние Брахмо, Партха, не заблуждается тот, кто его достигает.
Пребывающий в нём хотя бы в миг смерти, в нирвану Брахмо вступает.

Так в Достославных Упанишадах
Святой Бхагавадгиты,
учении о Брахмо, писании йоги,
в беседе Шри-Кришны и Арджуны
гласит вторая глава,
именуемая
САНКХЬЯ ЙОГА

 Это – Брахмана состоянье,
кто достиг его – тот не погибнет;
пребывая в нем даже в час смерти,
входят йогины в Брахманирвану.
Таков путь духовной жизни, посвященной Богу. Вступив на него, человек освобождается от оков иллюзии, и, даже если божественное сознание придет к нему лишь перед самой смертью, он получит право войти в царство Бога.

Б. Л. Смирнов — содержание второй главы Гиты



Первая глава Главы:  1   2   3   4   5   6   7   8   9   10   11   12   13   14   15   16   17   18   Следующая глава


Текст второй главы Бхагавад-гиты в романизированной кодировке Harvard-Kyoto,
которая используется для ввода санскритских слов в
онлайновом санскритско-английском словаре Моньера-Вильямса

dvitIyo'dhyAyaH
sAhyayoga

saMjaya uvAca -
taM tathA kRpayAviSTamazrupUrNAkulekSaNam-viSIdantamidaM vAkyamuvAca madhusUdanaH—1—
zrIbhagavAnuvAca -
kutastvA kazmalamidaM viSame samupasthitam-anAryajuSTamasvargyamakIrtikaramarjuna—2—
klaibyaM mA sma gamaH pArtha naitattvayyupapadyate-kSudraM hRdayadaurbalyaM tyaktvottiSTha paraMtapa—3—
arjuna uvAca -
kathaM bhISmamahaM sAGkhye droNaM ca madhusUdana-iSubhiH pratiyotsyAmi pUjArhAvarisUdana—4—
gurUnahatvA hi mahAnubhAvAnzreyo bhoktuM bhaikSyamapIha loke-
hatvArthakAmAMstu gurunihaiva bhuJjIya bhogAn'rudhirapradigdhAn—5—
na caitadvidmaH kataranno garIyo yadvA jayema yadi vA no jayeyuH-
yAneva hatvA na jijIviSAmaste'vasthitAH pramukhe dhArtarASTrAH—6—
kArpaNyadoSopahatasvabhAvaH pRcchAmi tvAM dharmasaMmUDhacetAH-
yacchreyaH syAnnizcitaM brUhi tanme ziSyaste'haM zAdhi mAM tvAM prapannam—7—
na hi prapazyAmi mamApanudyAdyacchokamucchoSaNamindriyANAm-
avApya bhUmAvasapatnamRddhaM rAjyaM surANAmapi cAdhipatyam—8—
saMjaya uvAca -
evamuktvA hRSIkezaM guDAkezaH paraMtapa-na yotsya iti govindamuktvA tUSNIM babhUva ha—9—
tamuvAca hRSIkezaH prahasanniva bhArata-senayorubhayormadhye viSIdantamidaM vacaH—10—
zrIbhagavAnuvAca -
azocyAnanvazocastvaM prajJAvAdAMzca bhASase-gatAsUnagatAsUMzca nAnuzocanti paNDitAH—11—
na tvevAhaM jAtu nAsaM na tvaM neme janAdhipAH-na caiva na bhaviSyAmaH sarve vayamataH param—12—
dehino'sminyathA dehe kaumAraM yauvanaM jarA-tathA dehAntaraprAptirdhIrastatra na muhyati—13—
mAtrAsparzAstu kaunteya zItoSNasukhaduHkhadAH-AgamApAyino'nityAstAMstitikSasva bhArata—14—
yaM hi na vyathayantyete puruSaM puruSarSabha-samaduHkhasukhaM dhIraM so'mRtatvAya kalpate—15—
nAsato vidyate bhAvo nAbhAvo vidyate sataH-ubhayorapi dRSTo'ntastvanayostattvadarzibhiH—16—
avinAzi tu tadviddhi yena sarvamidaM tatam-vinAzamavyayasyAsya na kazcitkartumarhati—17—
antavanta ime dehA nityasyoktAH zarIriNaH-anAzino'prameyasya tasmAdyudhyasva bhArata—18—
ya enaM vetti hantAraM yazcainaM manyate hatam-ubhau tau na vijAnIto nAyaM hanti na hanyate—19—
na jAyate mriyate vA kadAcinnAyaM bhUtvA bhavitA vA na bhUyaH-
ajo nityaH zAzvato'yaM purANo na hanyate hanyamAne zarIre—20—
vedAvinAzinaM nityaM ya enamajamavyayam-athaM sa puruSaH pArtha kaM ghAtayati hanti kam—21—
vAsAMsi jIrNAni yathA vihAya navAni gRhNAti naro'parANi-
tathA zarIrANi vihAya jIrNAnyanyAni saMyAti navAni dehI—22—
nainaM chindanti zastrANi nainaM dahati pAvakaH-na cainaM kledayantyApo na zoSayati mArutaH—23—
acchedyo'yamadAhyo'yamakledyo'zoSya eva ca-nityaH sarvagataH sthANuracalo'yaM sanAtanaH—24—
avyakto'yamacintyo'yamavikAryo'yamucyate-tasmAdevaM viditvainaM nAnuzocitumarhasi—25—
atha cainaM nityajAtaM nityaM vA manyase mRtam-tathApi tvaM mahAbAho naivaM zocitumarhasi—26—
jAtasya hi dhruvo mRtyurdhruvaM janma mRtasya ca-tasmAdaparihArye'rthe na tvaM zocitumarhasi—27—
avyaktAdIni bhUtAni vyaktamadhyAni bhArata-avyaktanidhanAnyeva tatra kA paridevanA—28—
Azcaryavatpazyati kazcidenamAzcaryavadvadati tathaiva cAnyaH-
AzcaryavaccainamanyaH zRNoti zrutvApyenaM veda na caiva kazcit—29—
dehI nityamavadhyo'yaM dehe sarvasya bhArata-tasmAtsarvANi bhUtAni na tvaM zocitumarhasi—30—
svadharmamapi cAvekSya na vikampitumarhasi-dharmyAddhi yuddhAcchreyo'nyatkSatriyasya na vidyate—31—
yadRcchayA copapannaM svargadvAramapAvRtam-sukhinaH kSatriyAH pArtha labhante yuddhamIdRzam—32—
atha cettvamimaM dharmyaM saMgrAmaM na kariSyasi-tataH svadharmaM kIrtiM ca hitvA pApamavApsyasi—33—
akIrtiM cApi bhUtAni kathayiSyanti te'vyayAm-saMbhAvitasya cAkIrtirmaraNAdatiricyate—34—
bhayAdraNAduparataM maMsyante tvAM mahArathAH-yeSAM ca tvaM bahumato bhUtvA yAsyasi lAghavam—35—
avAcyavAdAMzca bahUnvadiSyanti tavAhitAH-nindantastava sAmarthyaM tato duHkhataraM nu kim—36—
hato vA prApsyasi svargaM jitvA vA bhokSyase mahIm-tasmAduttiSTha kaunteya yuddhAya kRtanizcayaH—37—
sukhaduHkhe same kRtvA lAbhAlAbhau jayAjayau-tato yuddhAya yujyasva naivaM pApamavApsyasi—38—
eSA te'bhihitA sAGkhye buddhiryoge tvimAM zRNu-buddhyA yukto yayA pArtha karmabandhaM prahAsyasi—39—
nehAbhikramanAzo'sti pratyavAyo na vidyate-svalpamapyasya dharmasya trAyate mahato bhayAt—40—
vyavasAyAtmikA buddhirekeha kurunandana-bahuzAkhA hyanantAzca buddhayo'vyavasAyinAm—41—
yAmimAM puSpitAM vAcaM pravadantyavipazcitaH-vedavAdaratAH pArtha nAnyadastIti vAdinaH—42—
kAmAtmAnaH svargaparA janmakarmaphalapradAm-kriyAvizeSabahulAM bhogaizvaryagatiM prati—43—
bhogaizvaryaprasaktAnAM tayApahRtacetasAm-vyavasAyAtmikA buddhiH samAdhau na vidhIyate—44—
traiguNyaviSayA vedA nistraiguNyo bhavArjuna-nirdvandvo nityasattvastho niryogakSema AtmavAn—45—
yAvAnartha udapAne sarvataH saMplutodake-tAvAnsarveSu vedeSu brAhmaNasya vijAnataH—46—
karmaNyevAdhikAraste mA phaleSu kadAcana-mA karmaphalaheturbhUrmA te saGgo'stvakarmaNi—47—
yogasthaH kuru karmANi saGgaM tyaktvA dhanaMjaya-siddhyasiddhyoH samo bhUtvA samatvaM yoga ucyate—48—
dUreNa hyavaraM karma buddhiyogAddhanaMjaya-buddhau zaraNamanviccha kRpaNAH phalahetavaH—49—
buddhiyukto jahAtIha ubhe sukRtaduSkRte-tasmAdyogAya yujyasva yogaH karmasu kauzalam—50—
karmajaM buddhiyuktA hi phalaM tyaktvA manISiNaH-janmabandhavinirmuktAH padaM gacchantyanAmayam—51—
yadA te mohakalilaM buddhirvyatitariSyati-tadA gantAsi nirvedaM zrotavyasya zrutasya ca—52—
zrutivipratipannA te yadA sthAsyati nizcalA-samAdhAvacalA buddhistadA yogamavApsyasi—53—
arjuna uvAca -
sthitaprajJasya kA bhASA samAdhisthasya kezava-sthitadhIH kiM prabhASeta kimAsIta vrajeta kim—54—
zrIbhagavAnuvAca -
prajahAti yadA kAmAnsarvAnpArtha manogatAn-AtmanyevAtmanA tuSTaH sthitaprajJastadocyate—55—
duHkheSvanudvignamanAH sukheSu vigataspRhaH-vItarAgabhayakrodhaH sthitadhIrmunirucyate—56—
yaH sarvatrAnabhisnehastattatprApya zubhAzubham-nAbhinandati na dveSTi tasya prajJA pratiSThitA—57—
yadA saMharate cAyaM kUrmo'GgAnIva sarvazaH-indriyANIndriyArthebhyastasya prajJA pratiSThitA—58—
viSayA vinivartante nirAhArasya dehinaH-rasavarjaM raso'pyasya paraM dRSTvA nivartate—59—
yatato hyapi kaunteya puruSasya vipazcitaH-indriyANi pramAthIni haranti prasabhaM manaH—60—
tAni sarvANi saMyamya yukta AsIta matparaH-vaze hi yasyendriyANi tasya prajJA pratiSThitA—61—
dhyAyato viSayAnpuMsaH saGgasteSUpajAyate-saGgAtsaMjAyate kAmaH kAmAtkrodho'bhijAyate—62—
krodhAdbhavati saMmohaH saMmohAtsmRtivibhramaH-smRtibhraMzAdbuddhinAzo buddhinAzAtpraNazyati—63—
rAgadveSavimuktaistu viSayAnindriyaizcaran-AtmavazyairvidheyAtmA prasAdamadhigacchati—64—
prasAde sarvaduHkhAnAM hAnirasyopajAyate-prasannacetaso hyAzu buddhiH paryavatiSThate—65—
nAsti buddhirayuktasya na cAyuktasya bhAvanA-na cAbhAvayataH zAntirazAntasya kutaH sukham—66—
indriyANAM hi caratAM yanmano'nuvidhIyate-tadasya harati prajJAM vAyurnAvamivAmbhasi—67—
tasmAdyasya mahAbAho nigRhItAni sarvazaH-indriyANIndriyArthebhyastasya prajJA pratiSThitA—68—
yA nizA sarvabhUtAnAM tasyAM jAgarti saMyamI-yasyAM jAgrati bhUtAni sA nizA pazyato muneH—69—
ApUryamANamacalapratiSThaM samudramApaH pravizanti yadvat-
tadvatkAmA yaM pravizanti sarve sa zAntimApnoti na kAmakAmI—70—
vihAya kAmAnyaH sarvAnpumAMzcarati niHspRhaH-nirmamo nirahaMkAraH sa zAntimadhigacchati—71—
eSA brAhmI sthitiH pArtha nainAM prApya vimuhyati-sthitvAsyAmantakAle'pi brahmanirvANamRcchati—72—

oM tatsaditi zrImadbhagavadgItAsUpaniSatsu brahmavidyAyAM yogazAstre zrIkRSNArjunasaMvAde
sAMkhyayogo nAma dvitIyo'dhyAyaH

Кришна и Арджуна

Полный текст Бхагавад-гиты в переводе Б. Л. Смирнова, PDF, 3 МБ, скачать

Кнопка 88х31 сайта bhagavadgita.ru